Андриян Григорьевич

НИКОЛАЕВ

Летчик-космонавт,

дважды Герой Советского Союза

Боль утраты Андрияна Григо­рьевича Николаева, истинного Сына Отечества, в сердцах чува­шей утихнет еще не скоро.

Мне посчастливилось видеть Андрияна Григорьевича, общать­ся с ним при жизни. В мае месяце на «Акатуе-2004» в Москве во Всесоюзном выставочном центре удалось с ним договориться об ин­тервью. Но встреча не состоялась - оказалось, слишком долго я к ней готовился...

Мне было 11 лет, когда его подвиг - полет в космос потряс не только чувашскую землю, но и весь мир. Полет во все еще неизведанный космос был великим событием для каждого чуваша. Этот поступок поднял национальный дух чувашей на такую высоту, - какой пока что не было.

Когда я учился в 6 классе Анаткас-Маргинской школы, провели конкурс рисунков, посвященный полету нашего земляка в космос. В конкурсе участвовали все же­лающие. Сюжеты рисунков получились не очень слож­ные - устремленная вверх ракета на стартовой площад­ке, ракетоноситель с включенным двигателем в момент разгона... Прообразами наших рисунков, конечно, слу­жили фотоснимки из газет, дополненные детскими фан­тазиями. Телевидения тогда в наших домах еще не было, не говоря уже о цветном телевизоре.

Все рисунки участников, помню, были вывешены в коридоре школы. Члены жюри, в основном учителя, переходили от одного рисунка к другому, обсуждали, чей же рисунок лучше. В конце концов, I место было присво­ено ученику 4 класса Володе Петрову. Я был старше В. Петрова на 2 года, нарисовал почти такой же рисунок, как и он, но члены жюри отметили, что у Володи пламя, вырывающееся из сопла двигателя, было почти настоящее.

С тех пор я часто задумывался, какого же цвета это пламя из сопла стартующей ракеты? Теперь даже фило­софы-материалисты начинают утверждать, что мысль - материальна. И кто теперь может отрицать, что те са­мые не детские мысли о космических ракетах привели меня к военной космической службе?

К сожалению, за всю свою службу мне так ни разу не удалось побывать на стартовой площадке, увидеть своими глазами огненную силу, выталкивающую косми­ческий аппарат в невесомость. Но я не теряю надежды, потому что знаю, что ветераны космических войск пе­риодически собираются на Байконуре, откуда стартуют в космос корабли. А вдруг, когда-нибудь, и совпадут по времени несколько событий, и я стану свидетелем взлета корабля...

Впервые   я увидел Андрияна Григорьевича Никола­ева в 1992 году в здании на Краснопресненской набереж­ной, где проходили заседания народных депутатов РСФСР. А.Николаев был в то время еще и почетным председателем правления Московского Общества чуваш­ской культуры. Мне было поручено отвезти ему несколь­ко писем с просьбами, в решении которых он мог помочь. Заглянув в столовую, где обедали тогда депутаты, увидел в конце небольшой очереди коренастого, невысо­кого военного с лампасами генерала, всей статью похо­жего на Андрияна Григорьевича. Подойдя поближе, убе­дившись, что это и есть наш прославленный земляк, с трепещущим сердцем представился и передал бумаги.  От волнения на большее у меня не хватило духа. Сейчас бы в такой ситуации, конечно, вместе с ним пообедал бы. Но тогда... Я даже сейчас не уверен, заговорил бы с ним, если бы не поручение передать ему бумаги.

Многие мои знакомые, вспоминая о первых встречах с А.Николаевым, жалеют: «Когда увидел его, не хватило смелости подойти к нему, заговорить». Молодой офицер А.Д.Иванов, служивший на «Гагаринском старте» на Байконуре, за много лет так и не решался с ним загово­рить: «Считал, что еще не заслужил права к нему, к генералу, подойти». Он был для нас больше, чем просто национальный герой. Он был на уровне Бога.

Хорошо помню еще одну встречу. Это было на 70-илетнем юбилее нашего земляка академика РАО Г.Н.Вол­кова в декабре 1997 году на ул. Гончарова, 6 в Москве. Андриян Григорьевич приехал туда вместе с нашим зем­ляком - заслуженным летчиком А.Орловым. Что оста­лось в памяти и очень удивило меня, думаю, не только меня, было то, что первого же выступающего на русском языке он деликатно поставил на место: «Чавашла калас, чавашан чавашла каласмалла». Он очень любил чуваш­скую речь, а чуть позже запел свою любимую чувашс­кую народную песню «Вес, вес, куккук». У меня со­хранились видеозапись того вечера и фотоснимки, кото­рые были сделаны в перерыве.

В день, когда по радио объявили о кончине нашего Андрияна, я несколько раз звонил академику Г.Н.Волко­ву, но никак не мог сообщить эту страшную весть. Знал, что они были друзьями, что Геннадий Никандрович его очень любил, и что мое сообщение будет для него боль­шим ударом. Геннадий Никандрович не хотел верить этому, но, после многочисленных звонков в Чувашию, убедился, что сердце Андрияна действительно перестало биться. Он тут же отправил телеграмму Президенту Рес­публики Н.Федорову с просьбой похоронить А.Никола­ева в Шоршелах. Возможно, и его телеграмма повлияла на решение предать тело космонавта родной чувашской земле, несмотря на сильное давление.

«Уходит последний великий Чуваш», - сказал он мне по телефону, на что я попытался возразить: «Нет, у чувашей есть еще Вы».

         Сейчас, глубокой ночью, пишу эти строки и думаю, как бы успеть записать, напечатать мысли, идеи, боль и переживания великих наших земляков, которых осталось совсем мало...